Лидия Яновская
Горизонтали и вертикали Ершалаима
Трамвай на Патриарших
Я долго колебалась, прежде чем решилась написать предыдущие страницы. Потому что с середины 90-х годов знаю совсем другого Б.С.Мягкова: очень добросовестного, даже уникального библиографа-булгаковеда, тонко понимающего свое непростое дело и преданного этому делу.
Никогда не думала, что с человеком могут произойти такие перемены. Может быть, это общение с Булгаковым так переделало его? И нужно только удивляться тому, что оно не переделало других булгаковедов?
А если так, то его статьи по топографии «Мастера и Маргариты», некогда столь нашумевшие, следовало бы отодвинуть в прошлое и забыть? Но это, оказывается, не просто. Публикации Б.С.Мягкова 80-х годов не умерли. В 1993 году они составили книгу.
Терпеливые редакторские руки заметно почистили текст. Сгладили острые углы, затушевали бросающиеся в глаза нелепости. Исчез «прототип собаки Банги». («Прототип кухарки», правда, остался.) Остался и Краснушкин, хотя свою книгу Булгакову уже не дарил. «Строение № 2» отодвинулось в разряд «легенд». (Как будто не Б.С.Мягков так упорно продвигал эту «легенду» из статьи в статью). Зато миф о тайном проживании Булгакова в Мансуровском переулке украсился новыми подробностями: «И можно также... предположить, что с топлениновским уютным подвалом у писателя были связаны первые тайные встречи с его будущей женой Е.С.Шиловской – Маргаритой. Ведь так и названа обращенная к ней неоконченная рукопись «Тайному другу». Возможно, что она писалась здесь». [1] (Мы уже знаем: конкретность – в данном случае упоминание вполне определенной рукописи – испытанное средство представить никогда не существовавшее как реальность.)
Прекрасно изданная, с множеством хорошо проработанных фотографий, книга активно отражается в сочинениях булгаковедов. Упоминается даже в самых кратких «Рекомендованных списках» литературы о Булгакове. У книги – будущее. Она существует – навсегда.
Перелистывая ее, я, к своему удивлению, обнаружила в ней свое имя и даже, так сказать, реконструкцию моего хода мыслей. Известно, что булгаковеды очень любят реконструировать ход мыслей Михаила Булгакова и делают это очень самоуверенно: «Булгаков думал...» «Булгаков считал...» «Булгаков хотел сказать...». Но Булгаков умер и отбиться не может. А я ведь еще, кажется, жива? Впрочем, Б.С.Мягков составлял свою книгу в 1990–1991 годах, когда булгаковеды твердо решили считать меня покойницей.
Вот эти строки:
«Упоминает о турникете и огибающих сквер дребезжащих трамваях старожил этих мест журналист В.А.Левшин в статье «Садовая, 302-бис», не уточняя, правда, был ли этот трамвай пассажирским... Эта недоговоренность позволила Л.М.Яновской усомниться в словах мемуариста о трамвае вокруг Патриарших прудов...» [2]
Малопонятный этот пассаж расшифровывается так.
Как помнит читатель, сюжет романа крепко связан с вылетающим из Ермолаевского переулка на Бронную трамваем, под колесами которого погибает председатель Массолита Берлиоз.
Кому же не известен этот кусочек в центре Москвы – Малая Бронная, сквер Патриарших прудов и Ермолаевский переулок, который окажется от вас справа, если вы сядете на ту самую скамейку, на которой сидел Воланд, лицом к глади пруда... Но, кажется, здесь никогда не проходил трамвай и не было никаких турникетов?
Да, Булгаков, разворачивая действие своего романа, очень хорошо знает, что здесь нет и никогда не было трамвая. Трамвай ходил в квартале отсюда – по Садовой. (В одной из ранних редакций он и сворачивает на Бронную – с Садовой.) Но в создаваемых Булгаковым пространствах трамвай должен проходить именно здесь. Вот – из Ермолаевского переулка. Вот – поворот на Малую Бронную. И турникет – вот он!
«Но здесь нет трамвая!» – мог бы сказать автору дотошный читатель, хорошо знающий Москву. – «А его недавно провели!» – усмехается автор. И пишет: «по новопроложенной линии». («Тотчас и подлетел этот трамвай, поворачивающий по новопроложенной линии с Ермолаевского на Бронную».) Только что, видите ли, и провели – как раз к началу действия романа...
Хорошо, но статья В.А.Левшина, на которую ссылается Мягков, причем? Да собственно говоря, ни при чем.
Мемуары В.А.Левшина о встречах с Михаилом Булгаковым появились в журнале «Театр» (№ 11 за 1971 год) под названием «Садовая 302-бис». Мемуары как мемуары. Местами достоверные, местами не очень. Чувствуется, что мемуариста поразили вышедшие в 1960-е годы «Театральный роман» и «Мастер и Маргарита», и несколько подзабытые им облик и манеры Булгакова он восстанавливает по портрету Максудова...
«Кто это – Левшин?» – спросила я у Татьяны Николаевны Булгаковой-Кисельгоф, поскольку речь в мемуарах шла о периоде ее брака с Булгаковым.
«Володька Манасевич!» – непонятно и сердито ответила она, тем самым подтверждая реальное существование мемуариста. Неприязнь ее объяснялась тем, что он описал ее в своем очерке как женщину «лет около сорока, высокую, худую, в темных скучных платьях», а было ей тогда чуть больше тридцати, и даже в свои почти девяносто она не могла ему простить такое оскорбление.
(Речь в мемуарах шла о том времени, когда, примерно в 1924 году, незадолго до развода, Булгаков и Татьяна переселились из кошмарной квартиры 50 в более удобную квартиру 34, в том же доме, но в противоположном, через двор, подъезде. В квартире 34 и жил со своими родителями будущий мемуарист, тогда двадцатилетний юноша. Вскоре Булгаков отсюда ушел, кое-как подыскав себе и новой своей жене Любови Евгеньевне ненадежное временное жилье и оставив Татьяне московскую драгоценность – комнату в малонаселенной квартире. Впрочем, Татьяна удержать комнату не сумела и в самое короткое время оказалась в полуподвале – опять эти московские полуподвалы с окнами на уровне тротуаров! – того же дома. Квартира 34 в сочинениях Булгакова не отразилась или почти не отразилась; разве что отчество Владимира Манасевича-Левшина – Артурович – вероятно, задело его воображение: в «Багровом острове» появится Василий Артурыч Дымогацкий, драматург, а в «Беге» – «тараканий царь» Артур Артурович.)
Так вот Владимир Артурович Левшин рассказывает, что Булгаков иногда увлекал его на вечерние прогулки:
«Иногда, ближе к вечеру, он зовет меня прогуляться, чаще всего на Патриаршие пруды. Здесь мы садимся на скамейку подле турникета и смотрим, как дробится закат в верхних окнах домов. За низкой чугунной изгородью нервно дребезжат огибающие сквер трамваи ...»
Теперь уже трудно сказать, почему я стала проверять, ходил ли на самом деле трамвай по Бронной, и были ли толчком для этой проверки мемуары Левшина или какие-нибудь другие причины. Но проверку я сделала, быструю и надежную (о ней ниже), установила, что трамвая здесь не было и в книге «Творческий путь Михаила Булгакова» (М., 1983) сообщила кратко:
«Из Ермолаевского в романе ” Мастер и Маргарита ” вылетает роковой трамвай ( ” Повернув и выйдя на прямую, он внезапно осветился изнутри электричеством, взвыл и наддал ” ), описанный Булгаковым так убедительно, что его вспоминают не сомневаясь мемуаристы, хотя в Ермолаевском, да и на Бронной никогда не было трамвайных путей».
Б.С.Мягков успел написать мне: «Вы правы, трамвая здесь не было», – о чем потом, наверно, пожалел. Поколебался: ну что за успех – сказать, что трамвая не было? Сравните с восхитительным: был! Был трамвай, ну, конечно, был, не сомневайтесь, «один к одному»... И, сославшись на выпущенный «Стройиздатом», впрочем, весьма давно, ученый труд о применении «биофизического метода исследования и реставрации памятников истории и архитектуры», выдал: «Методом биолокации удалось установить...»
Короче, Б.С.Мягков объявил, что с помощью «биолокации» ему удалось установить не только «новопроложенную линию», описанную в романе, но даже и турникет, который так подвел Берлиоза. [3]
Это имело успех! Особенно неотразимой оказалась «биолокация». В ее лучах виртуальные предметы прямо-таки сгущались и материализовались в воздухе, как это, впрочем, было с наглым клетчатым на этих самых Патриарших прудах. И некая восторженная читательница, не имевшая адреса Б.С.Мягкова, но имевшая мой адрес, уже писала мне, что просто счастлива, узнав, что ходил трамвай, что у Булгакова все «один к одному» и что Б.С.Мягков так тактичен, обнаружив с помощью «биолокации» ошибку в моем ходе мыслей...
Если говорить о турникетах, полагаю, что и их не было. Хотя настаивать не могу. В остальном же пейзаж на Малой Бронной я проверила так.
Солнечным днем на Патриарших – тогда же, в начале 1970-х – присела на скамейку, даже не на ту, где сиживал Воланд, а в боковой аллее, где в тени скучали, присматривая за детьми, старушки. И стала спрашивать, кто из них старожил и как тут ходил трамвай.
«Да нет, вы все перепутали, – наперебой затоковали старушки, обрадовавшись случаю поговорить. – Трамвая здесь не было. Трамвай ходил там, по Садовой».
И я увидела простую вещь: те, кто читал роман «Мастер и Маргарита», очень хорошо помнили, что трамвай здесь ходил. Даже те, кто жил в этом районе, те, кто жил на этой улице, но читал роман, были уверены, что видели этот трамвай своими глазами. Они мысленно смотрели в окно, мысленно шагали по булыжникам Бронной и видели трамвай, вылетающий из переулка... Он был в их памяти, он навсегда вошел в их память из романа «Мастер и Маргарита».
А старушки в начале 70-х не слыхивали ни о каком романе – и твердо знали, что никакого трамвая здесь никогда не было...
[1] Б.С.Мягков. Булгаковская Москва, М., 1993, с. 175.
[2] Б.С.Мягков. Булгаковская Москва, М., 1993, с. 98.
[3] См.: Б.С . Мягков. Булгаковская Москва, с. 100.
Главы опубликованы: «Уральская новь», 2004, № 18.